Расстрелять! – II - Александр Покровский

И тут же всё оборвалось; что горит, непонятно, и сейчас же топот ног — туда-сюда побежало-закричало-упало-встало-прибежало, назад на дверь бросилось.

Чую: Вова вытянулся как струна или как тетива, я не знаю, лука, что ли,— и всё вытягивается и вытягивается, скоро ногами в переборку упрётся, а башкой чего-нибудь наружу продавит.

Решаю его утешить.

— Слушай,— говорю,— давай спать, а? Ну чему там в 4-м гореть? Это у них фильтр полыхнул или на горячую плиту у кока масло вылилось. Если они не идиоты, то через минуту отбой тревоги. Хочешь поспорим, что так оно и будет? Вот следи за временем.

И Вова полез за часами. Всё-таки великое дело в такой момент занять человека чем-нибудь.

Ровно через 50 секунд: «Отбой аварийной тревоги! Пожар потушен!»

— Ну вот, видишь,— говорю я,— и ничего особенного.

И тут Вова стал шумно воздух из грудной клетки выпускать. Выдыхать то есть. И так долго он выдыхал, что я за него даже беспокоиться начал: что он там, цистерну, что ли, про запас набрал?

— Фу! — выдохнул Вова.— Закурить бы.

— Да я ж не курю,— говорю ему.

— А я вот теперь курю,— сказал Вова. Потом он встал и вышел.

«Пусть погуляет,— подумал я и повернулся на другой бок.— А вот мы спать будем. Теперь ещё долго-долго ничего не случится».

А озон мы тогда так и не нашли, чтоб их всех закапало.

Пришли

Лодка пихнула пирс. Пришли… В рубке пахнет дохлой рыбой. Как всегда… Мороз. Градусов двадцать. Ночь. Свежий воздух. Это вкусно, когда свежий воздух…

Другой мир. Не попадаешь в улыбки, в ответы… Мы не из этого мира.

Построение без музыки и слов. Так лучше. На пирсе начпо.

— Здр-рра-вст-вуй-те, товарищи подводники!

— Здравия желаем…

Мы всегда здороваемся негромко.

— Благодарю за службу!

— Служим…

— Вам предстоит участвовать в учении… по загрузке продовольствия…

Учение по… Учение тыла флотилии. Кто только на нас не учится, точно мы кролики. Интересно, по домам сегодня отпустят или как? Скорее всего — «или как», чёрт.

— Учение начнётся ещё сегодня и продлится завтра и послезавтра…

Очень хорошо…

— …и ещё у вас два выхода в море на расширенные гидроакустические испытания… для научных целей…

Подводник всегда используется расширенно, как некое резиновое изделие…

— …оргпериод…

Пошли сладости. Хочется работать в режиме погремушки: череп толстый — мозг в горошину; идёшь и гремишь. Вот были бы испытания… гидроакустические. На-у-ка, слу-шай, как мы гремим. Подводники… Про отдых ни слова… А, вот, есть чуть-чуть…

— Потом у вас отпуск до 20 марта. Отпуск за 1985 год.

В декабре, значит, гонят. А долги?

— …а за 1983 год вам вернут в середине года… я вам это могу твёрдо обещать…

Ну, если у вас твёрдо… Может, и вернут… а может, и простят. У  настоящего подводника отпуск кастрирован с обеих сторон. Воруют, прощают… Зимой, значит, отпуск. Зимой везде хорошо.

Жены мёрзнут на КПП. Скорее бы эта бодяга кончалась…

Жена… Непривычно как-то… Тепло. Жена. Щека к щеке… Вспомнил — моя жена… Почему-то смотрится в сторону. Наконец-то получилось: теперь смотри по-человечески — в глаза. Говорим, говорим…

Смеяться пока не получается… а вот, получилось… Автономка кончилась…

Пошла погрузка. Пять «камазов» продовольствия. Горы коробок. Ни спать, ни жрать — грузить! До упора! Упор у нас раздвижной, чтоб ему…

Давай, давай, славяне! Нада! Навалились, оно провались!

Ящики, ящики… ящики…

— Меш-киии! Мешки наверх! Банки… Пакеты… Сахар по палубе… за ним мясо — в грязь, потом пойдёт на котлеты…

— Дер-жи! Кто в ЛЮКЕ?!! Какая сука на подаче?!!

Семь ящиков с сахаром на одной верёвке.

— Порвется же!

— Не порвется, закидаем по-быстрому — и спать!

Чуть не улетел вслед за ящиками.

— Па-ра-зи-ти-на! Гробнуться захотел?!!

Семь ящиков сахара — сто пятьдесят кило.

— Эй, наверху, полегче!

— Не держат, суки!

— Перестаньте бросать!

— Я кому-то по роже сейчас настучу!

Сахар по палубе. Пачки хрустят под сапогами; банки, пакеты, почки, рыба, компот — всё это летит вниз, падает, бьётся.

Наколотый компот не идёт из банки — замёрз.

Чёрт, пить хочется. Куда его теперь, наколотый? За борт!

— Куда бросил?! Отогреть же можно — поставил на трас (трансформатор) — и пей!

— Не сообразил.

Погрузка. Всего будет пять «камазов», закидаем — и спать!

Спать…

День с похмелья. Он еле открывает свои мутные глаза. Хоть спички вставляй.

Полярная ночь. Рассвет в двенадцать, а в два уже темень.

Небритый. Бритый — значит, выспавшийся.

Снег валит. На пирсе гора мусора, занесённая снегом; затоптанные коробки — погрузка идёт.

— Давай! Что стоим? Навались, ребята, скоро кончим!

— Когда кончим! Конца не видать.

— Наверху! Заснули, что ли? Сволочи, там же нет никого! Все разбежались. Петров, ядрёна корень!

— Да что я, один, что ли, здесь буду, чуть что — сразу Петров, а все спят в каютах, как сурки.

— Михалыч! Играй большой сбор! Нужно пройтись по каютам и шхерам! Пинками поднимай…

В каюте кто-то лежит; темно, как у негра… с пакетника клювик сняли, сволочи, чтоб их не беспокоили. А мы их без света, за ноги — и на палубу…

— Почему спим?!! Там люди уродуются, а у тебя здесь лежка? А ну встать!

На пирсе груда мусора, а завтра — в море. Любовь к морю прививается невыносимой жизнью на берегу.

— Почему сбежали с погрузки? Почему, я спрашиваю?! Так, в трюм его, и чтоб только уши торчали!..

— Боль-ша-я-при-бор-ка!

— Внимание по кораблю! Пришла машина за мусором! Вынести мусор!

— «Вы-ни-ма-ние, вы-ни-ма-ние», эй, страшилище, вынеси мусор…

— Говорят, за пять автономок теперь орден дают.

— Это уже пять лет говорят, пусть они его себе на жопу повесят, а моя и так блестит…

…Ночью матросы напились и подрались. Утром пришёл командир. Он вчера тоже успел — пьян капитан. Кэп у нас с недавних времен инициатор соцсоревнования. И вот теперь инициатива попала в руки инициатору. Повёл моряков на гауптвахту. Как бы их там на губе вместе не оставили — еле лыко вяжет. Прямо из отличников БП и ПП [9] — в алкоголики; из алкоголиков — в отличники. Такое у нас бывает — флотская метаморфоза. А что делать? Не придумали ещё средства для быстрого снятия автономки с организма. Спирт — самое надёжное дело. Командир не спал всю автономку — вот теперь и отходит, нервы. Долго сжимало — теперь резко отпустило, обычное дело…

Вечером наука прибыла — целых три орла.

Этих будем катать.

Почему-то пьяная наша наука. Но языком, язва, владеет: ишь ты, «научно-ис-седовательский» выговорил.

Красавец мужчина.

Ис-седователь!

Нансен-Амундсен.

Ис-седовать нас сейчас будет.

Покоритель Арктики.

Не упал бы по трапу, хороняка. На палубе скользко — говяжий жир,— не упал бы. Умрёт ещё на боевом научном посту, не доделает труд всей своей жизни.

Наш благополучно вернувшийся с губы в меру пьяный капитан встретился в центральном с в меру пьяным ученым.

— Выкиньте его наверх, только пьяниц нам не хватало… выкиньте…

— Па-чу-мууу? Я прибыл с науч-ными целями… свяжите… меня с… этим… как его… ну, этим…

— Сейчас свяжу, только штаны сниму и свяжу. Разрешите обхезаться в вашем высоком присутствии…

Растащили, а то б побил капитан науку по роже… Через какое-то время в центральном появляется никому не известный капитан:

— Товарищи! Холодилку сделают, или мы сорвем эти мероприятия!

— А ты кто такой? — оживает командир первого дивизиона.

— Я из штаба.

— Значит, только проснулись и сразу к нам?

— Товарищи! С кем я могу здесь договориться?

— С кем угодно, только не со мной. Я — пустое место, я спать хочу… лучше бы мы не приходили… лучше б сдохли сразу…

Той же ночью мы ушли в море…

Какое счастье…

Поросята

Свинья Машка с образцового подсобного хозяйства, предназначенная в конце концов для улучшения стола личного состава, белёсо взирала на вылезших из «газика» людей.

Через всю спину у Машки шла надпись: «Северный флот». Надпись была нанесена несмываемой зелёной краской. Надпись осталась после очередного переназначения Машки: в своё время Машку пометили, она должна была добавить в дыхание прибывшей комиссии Северного флота запах перевариваемых отбивных и помочь ей, комиссии, правильно оценить сложившуюся кругом ситуацию.

Но в случившемся ажиотаже, среди мата и судорожных приготовлений, тогда всё перепутали, отловили другую свинью, и Машка отпраздновала своё совершеннолетие, а когда пришло время доложить: «„Северный флот“ опоросился»,— присутствующим не нужно было объяснять, где искать эти сладкие попочки.